У меня всегда была тяга к самоповреждениям, ещё с подростковых времён. Всё началось тогда, когда от нас ушёл отец. Помню, была в отчаянии, мне казалось, что с разрушением семьи рушится и весь мир вокруг. Я замкнулась, не хотела об этом ни с кем говорить. И как-то лёжа в ванной увидела бритву, в голове будто что-то щёлкнуло. Я как в гипнозе взяла её, достала лезвие и медленно провела по бедру. Через тонкий порез стала сочиться кровь — я смотрела, как заворожённая, на то, как вода становится красноватой. Боли не было.

С тех пор я регулярно стала себя резать. В основном бёдра, потому что это самые незаметные, но при том очень чувствительные места. Сначала делала это редко — скорее, просто из любопытства. Мама не смогла пережить разрыв с отцом и запила, это только усугубило моё состояние. Я стала прокалывать себя булавками и иголками. То есть могла ехать в автобусе, задуматься о чём-то своём и, чтобы отвлечься от мыслей, уколоть себя в живот. Это работало . Через какое-то время я вообще перестала носить короткие рукава и платья, на мне не осталось живого места. Мама ничего не замечала: когда она не работала, то пила. Друзья как-то избегали этой темы, хотя прекрасно всё видели. В итоге получилось так, что я чувствовала себя абсолютно одинокой. Начала курить и тушить бычки о свои руки, это гораздо больнее порезов, да и ожоги заживают дольше. Может, пыталась привлечь внимание к своим проблемам — сейчас не могу сказать, для чего я этого делала, просто появилась какая-то зависимость от боли.

Впервые к психиатору я обратилась в 20 лет. Поняла, что мне никто не поможет, кроме себя самой, а осознание этого, пожалуй, оказалось больнее, чем все физические увечья. Мне выписали «феназепам» и гору других таблеток, тогда-то всё и прекратилось. Но я стала какой-то «неживой», всегда ходила как в тумане, иногда не могла адекватно реагировать на происходящее. В итоге просто перестала эти таблетки пить.

Мне помогла другая «терапия» — я встретила человека, который меня понимал. У него не было такой проблемы, но он всегда был готов выслушать и поддержать. Самое главное, он не осуждал меня. Когда мы расстались спустя два года, первое, что я сделала, исполосовала свои руки и прислала ему фотографию с вопросом: «Ты этого добивался?». Мне до сих пор за это стыдно.

Я режу себя потому, что мне так легче справиться с эмоциональной болью. Делая это, испытываю ненависть, злость, тревогу, но получаю какое-то удовольствие. Психиатр диагностировал депрессию. Я лечусь, но иногда случается срыв. И тогда пытаюсь сделать себе плохо. Справиться с болью и не убить себя помогают друзья, которые в момент срыва всегда поддерживают.

Издеваться над собой начал после того, как меня предала девушка. С ней встречался много лет, помогал и материально, и морально. Потом узнал, что отец набрал кредитов на огромную сумму и не может их выплатить. Из-за этого пришлось найти работу с высоким доходом в Москве.

Переезд дался нелегко, первые месяцы жил в хостеле в одной комнате с бомжами, где бегали крысы. У меня ухудшилось здоровье, начал кашлять кровью. Пока помогал своим родителям с долгами, я знал ради чего жить. Сейчас, когда все кредиты погашены, больше не вижу смысла существовать. Все женщины, которых любил, предавали меня. А я хотел крепкую семью и детей.

Я уже состоялся в профессии и получаю хорошую зарплату, но неудачи в любви не отпускают. Если начинаю вспоминать, как поступали со мной мои бывшие, то хочется исчезнуть. Не понимаю, чем заслужил такое отношение. Не хочу жить без любви. После того, как погружаюсь в эти воспоминания, становится тяжело на душе. Делаю себе больно от безвыходности и желания скорее пережить эти эмоции.